Возвращение домой 1.1

Самураю пристало думать о смерти столько раз, сколько раз встает солнце на восходе.

Закат мог наступить в любую минуту. Долгие войны стирают границы времени. Можно умереть в любой момент, неожиданно, скоропостижно или мучительно долго. Жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина. Самурай, когда был ребенком, учился делать и желать только то, что могло осуществиться в сию минуту. Учился жить настоящим и думать о смерти, как учил отец. Потом он увидел, как за ошибки приходится платить кровью.

Однажды соседский дом обокрали. Вора быстро схватили и отрубили кисть правой руки, после чего повесили ее ему на шею, чтобы он мучился от запаха собственной гнили, которая преувеличивала степень его униженного состояния в обществе. После этой истории с вором Атсуши было приказано умертвить лошадь, потому что та сломала ногу. Продолжая жить со знанием о всех уходящим в свой срок отмеченный богами, юношей отправился на войну. Там клинок скользил от крови, стрела звенела в пространстве и ведомая Смертью забирала дар жизни.

Помни о смерти, чтобы достойно пройти путь расчерченный судьбой. Воспитывай ежечасно в себе личность почитаемую предков, Императора и Бусидо. Аккуратность, бережливость, точность, несгибаемость, честь. Только тогда ты сможешь насладиться долгой жизнью, уберечь себя от бед и болезней.

Он боролся за смерть. Именно за нее, а не за жизнь. Быть может в первые пять лет, юноша еще сохранял человеческое отношение к жизни, ощущая разницу между мирным путем и путем войны. Оставался сыном матери, таким каким бы она его вспомнила, увидев после разлуки. С жаром отваги он рвался в бой, восклицая боевой клич, что сливался с голосами отца, брата и товарищей.

Самурай знал, что нельзя вернуть время вспять и переиграть хотя бы одну потерю. И знал, что только смерть могла исправить ошибки. Она могла забрать врагов себе и дать взамен мир. Она могла дать свободу и новую жизнь. Его брат погиб с честью. Его отца — командующего отрядом — смогли доставить в лагерь, где он испустил дух из рассечено тела наискосок самурайским мечом. Вражеский меч был настолько острым, что с легкостью проник сквозь тяжелую черную столетнею броню, передаваемой из поколения в поколение. Противник был доблестным воином знавшим свое дело.

… После боя, около тела отца, юноша сидел, взирая на мозоли между указательным и средним пальцами. Оперение стрел было грубым из-за чего траектория полета сбивалась. Было мало времени для того, чтобы обтесывать их, наделяя способностью мягкого и без шумного полета. Там было много воинов, которые бежали с поднятыми или заведенными за спину клинками. В такую толпу было не важно куда полетит стрела. Можно было целиться прямо и не важно, как ветер изменит направление — цель все равно будет сбита.

Самурай бежал по полю усеянному трупами и стрелял. Подбирал стрелы, что попадались под руку. Пальцы скользили по древку и смазывали кровью края оперения, не замечая, что появлялись занозы и лопались мозоли. Заезженное действие, секунда потраченная на такую мелочь, как проверка годности стрелы. Рефлекс благодаря упорным тренировкам. И все равно они мертвы, кроме него.

Сейчас юноша был мозолью с тихо сочащейся кровью, которую подстрекает течь заноза. Свиток с приказом жить лежит в грязи. Самурай намерен забыть о нем, но почему-то не может отвести взгляда от герба на печати.
Продолжение