Представление о славянской мифологии

Приметы, обычаи, присловья, иногда по видимости необъяснимые, связаны с областью народных верований. Смысл многих из них можно понять, зная, как воспринимали мир наши предки. Верования, суеверия составляют одну из основ крестьянского, которое складывалось на протяжении столетий.

 Под суевериями нередко понимаются и небольшие рассказы о покойниках, домовом, лешем, о разных сверхъестественных существах и необъяснимых явлениях. Некоторые из таких повествований (быличек) мы считаем фантазиями, «бабушкиными сказками» (и действительно, часть из них унаследована из прежнего, нередко крестьянского быта); в другие — верим, пытаемся объяснить.

 В основном верования относятся к области так называемой «низшей мифологии»; то есть, с обычаями, мировоззрения связанными с нечистой силой, разнообразными духами, демонами, которые, по поверьям, могут окружать человека в повседневной жизни — дома, в лесу, в поле, в дороге. Они — «свои» в каждой деревне, в каждом ручье, болоте, лесу и, соответственно, отличаются от высших божеств, от Бога, подчинены им, являя собой как бы низший уровень верований.

 Трудно составить некое общее представление о славянской мифологии как одного связного рассказа. Ведь в мифологии столько разнообразных, во многом не связанных с собой существ, что рассказать о них в целом если и возможно, то совершенно не нужно, так как это может только запутать исследователя.

 Охарактеризовать «низший уровень» верований можно, лишь определив его место в комплексе народных воззрений, в крестьянском миросозерцании. Ограничимся здесь самыми общими соображениями.

 Кроме поклонения высшим божествам восточнославянского пантеона: Перуну, Велесу, Дажьбогу, Макоши, и другим — здесь мы пока ограничимся перечислением лишь тех, названия и суть которых не вызывают противоречивых научных толкований. В историко-литературных памятниках Древней Руси упоминается о почитании славянами стихий — прежде всего воды (источников, озер, рек), огня, а также растительности, камней; часто говорится и о почитании умерших — духов предков. Известно, что славяне почитали реки, речных нимф и некоторых других духов.

 Кроме высших божеств и «живых стихий», в древнерусских памятниках есть упоминания о существах, по-видимому, наиболее близких к теме «низшей мифологии», — об упырях и берегинях, вилах, роде и роженицах, а также о волхвах, кудесниках, чародеях.

 Самые значительные весенние праздники (Пасха, Троица), как и другие большие праздники крестьянского календаря, связаны с поминовением усопших — родителей, предков. «Родители из могил теплом дохнули», — говорили крестьяне о первой весенней оттепели, словно вместе с пробуждающейся землей просыпались, начинали свободнее дышать усопшие (аналогично: «Зима установится — мертвецы спать уложатся»).

 Особое внимание в крестьянских поверьях уделяется необычным и опасным покойникам, знавшимся с нечистой силой, колдунам и ведьмам, а также умершим неестественной скоропостижной смертью (убитым, самоубийцам, пропавшим без вести и т.п.). С одной стороны, таких мертвецов «не принимает земля»; они «доживают свой век», прерванный нежданной кончиной, скитаясь по земле в своем же, лишь несколько измененном облике (иногда в облике такого мертвеца «ходит нечистый»). Люди, погибшие в пределах владений лесных и водяных духов, попадают в их распоряжение и сами становятся лесными и водяными «хозяевами»; убитый может «прорасти травой, деревом».

 Почти все существа т.н. «низшей мифологии» в воззрениях крестьян — не просто духи природы или персонификации ее сил; представления о них сложны, неоднозначны, складывались на протяжении столетий. При этом, О.А.Черепанова отмечает, что, подобно многим «прозрачно мотивированным» названиям (леший — «лесной», домовой — «обитающий в доме»), они принадлежат сравнительно поздним лексическим пластам. По ее же мнению, лешему и водяному верований XVIII-XX веков предшествовала «лешая и водяная сила» русских заговоров XVII века. Это, вероятно, и есть сила, исходящая от «живых» воды и леса.