Дионис

Симеон Вакх — Дионис

Прошло около двадцати лет. И вот однажды Кадм, перебирая с женой воспоминания прошлого, рассказал ей про ту диковину, которую он увидел сверкающей под пастью змея. Гармония тотчас потребовала от мужа, чтобы он ей принес сокровище змея.

Отправился Кадм после многих лет снова к забытой пещере. Ему живо вспомнился тот день, когда он впервые посетил ее, — день, положивший основание его счастью. Вот он поравнялся и с деревом, под которым тогда сидела ласковая нимфа. Но что это? Она опять под ним сидит и опять его кличет, только таким грустным, озабоченным голосом.

— Вернись, Кадм, — говорит она ему, — не ходи в пещеру змея, не трогай его золота! На что оно тебе? Гея-Земля добра к вам, она рождает вам все плоды, в которых вы нуждаетесь. А золото она скрыла для себя и ревниво бережет его в своей заповедной глубине. Оставь это сокровище змею, отродью Земли: оно проклято его последним дыханием и внесет несчастье в твой дом!

Кадм призадумался: он уже готов был вернуться к себе. Но тут ему припомнилась просьба Гармонии, он представил себе, как она будет недовольна, если он вернется ни с чем. И, не обращая внимания на голос нимфы — а была это опять Афина-Паллада, — он решительно направился к пещере.

Там, на влажном дне, белели полуистлевшие кости убитого змея — он точно смеялся своими беззубыми челюстями, плотно прижимая к земле свое золото. Кадму стоило большого труда освободить сокровище из-под его исполинской пасти; ему показалось, что змей еще раз прошипел проклятье на отнимаемый у него клад.

— Золото — это было роскошное ожерелье с семью большими сверкающими алмазами — досталось Кадму, но он не был рад своему богатству. Недоброе чуяло его сердце. И действительно, в доме он нашел плач и отчаяние: как раз перед его приходом туда внесли тело его единственного сына Полидора, убитого на охоте клыком свирепого вепря.

Прошло некоторое время, пока он решился показать свое сокровище жене. Но и она не обрадовалась ему.

— Мне уже не до украшений, — сказала она. И, подойдя к своей старшей дочери Семеле, она обвила своим ожерельем ее полную, прекрасную шею.

Улыбнулась Семела. «Вот будет на меня любоваться Зевс, — сказала она про себя, — увидев на своей избраннице такую несказанную красоту».

У каждой из четырех царевен был свой покой. Семелин занимал крайний выступ дворца и имел свой собственный вход. И вот царевна слышит, что кто-то стучится е ее двери. Открывает и видит — перед ней ее старая няня, уже давно не живущая во дворце. Обрадовалась ей Семела, вводит к себе, показывает свое новое украшение, Старушка как-то странно улыбается:

— Хороша-то ты хороша, дитятко, жаль только, что все еще не замужем.

Вспыхнула царевна:

— Никакого мужа мне не надо!

И рассказывает ей, что к ней ежедневно спускается с небесных высот сам Зевс в образе прекрасного юноши и что он любит ее гораздо больше, чем свою божественную супругу, владычицу Олимпа Геру. Еще страннее улыбается старушка.

— Хорошо, коли правда, — говорит она. — Но что, если это обыкновенный юноша и если он обманывает тебя, выдавая себя за Зевса?
— Этого быть не может!
— Я не говорю, что это так, но почему бы тебе не испытать его?
— Каким образом?
— А вот каким: когда он опять к тебе придет, возьми с него клятву, что он исполнит твое желание, а затем потребуй, чтобы он явился к тебе в своем божественном величье, таким, каким он является своей божественной супруге Гере.

Семела призадумалась; и в самом деле, почему бы его не испытать? Ей и самой обидным показалось, что Зевс никогда не показывается ей в своем настоящем виде. Она не знала, что мнимая старушка была не кто иная, как сама Гера, пришедшая погубить земную ранницу своего небесного супруга.

Неласково встретила Семела своего высокого гостя.

— Зачем так нахмурилась? Иль недовольна?
— Да, недовольна.
— Скажи — чем!
— А ты исполнишь то, чего я пожелаю?
— Исполню.
— Поклянись!
— Клянусь!
— Стань передо мной, как ты показываешься Гере!

Вздрогнул Зевс:
— Несчастная! Возьми назад свое неразумное желание!

Но Семела настаивала на своем — и Зевс покинул ее.

И тотчас небо заволокло страшными грозовыми тучами; земля окуталась мраком, точно ночь настала среди бела дня. Поднялся неистовый ураган; глухой рев стоял над Кадмеей, деревья ломались, черепицы срывались с кровель. Семела стояла у окна ни живая пи мертвая от страха. Вдруг раздался оглушительный грохот, все небо мгновенно озарилось пламенем — и она увидела перед собой того, кого она любила, но увидела в огненном плаще, со всепалящими молниями в руке. Одно мгновенье — и она пала к его ногам, охваченная жаром молнии; еще мгновенье — и ее тело рассыпалось раскаленным пеплом, и на месте, где она упала, лежал младенец дивной красоты. Это был Дионис. Зевс схватил его и исчез. Покой Семелы догорел и обрушился; убитому горем Кадму, когда он его посетил в сопровождении своей второй дочери Агавы, так и не удалось найти останки своей старшей.

Агава втайне была довольна постигшим сестру несчастьем. «Теперь, — думала она, — власть перейдет ко мне и сыну моему Пенфею», Как наследница своей сестры, Агава взяла себе и ее золотое ожерелье, найденное на пожарище, не подозревая, какие несчастья навлекает этим на себя.

И прошло еще около двадцати лет.
Согбенный старостью Кадм действительно передал власть своему внуку Пенфею; отца юноши уже не было в живых, и рядом с ним стояла, как бы в сане царицы, его гордая мать. Агава. Едва успел Пенфей укрепить свою власть, как божественное внушенье тронуло сердце слепого прорицателя Тиресия — и стал он проповедовать нового бога — Диониса, сына Зевса и Семелы. Но проповедь Тиресия не тронула сердца гордой Агавы и ее не менее гордого сына. Агава твердила, что никакого бога Диониса нет, что Семела выдумала повесть о своем браке с Зевсом, за что и была убита его молнией.

Тогда Дионис решил сам вступиться за свою мать и за себя. Приняв образ молодого жреца, он своим прикосновением привел в исступление Агаву, ее сестер и всех женщин Кадмеи — с дикими криками они умчались на святые поляны Киферона и там подневольными вакханками стали служить новому богу. Разгневался Пенфей. Тогда явился к нему Дионис, чтобы кротким убеждением подействовать на его строптивую душу.

— Друг мой, — сказал он Пенфею, — еще есть возможность все устроить к лучшему. — И обещал вернуть вакханок.

Но Пенфей был непримирим. Он отказывался уверовать в божественность Диониса и решил сам увести женщин с Киферона. Тогда Дионис и в него вселил безумие: думая, что он идет на разведку, Пенфей дал себя переодеть женщиной и в этом виде проводить на святую поляну. Там все еще в грозном безумии священнодействовали вакханки. Пенфея они не узнали, не узнали вообще человека в нем; кто-то крикнул, что перед ними дикий зверь, — и они, приняв его за льва, всей толпой бросились на него. Тщетны были его мольбы — в одно мгновение он был ими растерзан, и Агава воткнув в его голову свой тирс, вернулась с нею в город, перед всеми похваляясь, что она убила свирепого льва и несет его голову.

В городе она застала своего отца Кадма; его увещевания привели ее в чувство, и она поняла, что разрушила свою жизнь. После такого преступления дочерям Кадма уже нельзя было оставаться в основанном им городе — Агава и Автония умерли на чужбине, Ино отправилась в соседний город Орхомен и вышла замуж за тамошнего царя Афаманта. Кадм и Гармония тоже покинули город, но впоследствии боги перенесли их на острова блаженных, где они продолжали жить в вечной юности, не зная ни забот, ни горя.